ТРАГИК КОМИЧЕСКОГО АМПЛУА
Так получилось, что беседа с художественным руководителем Театра имени Мгера Мкртчяна, народным артистом РА Альбертом Мкртчяном была организована года полтора назад по другому поводу. Предполагалось, что очередной новый самолет авиакомпании «Армавиа», по установившейся традиции, будет назван именем Фрунзе (Мгера) Мкртчяна. «Когда нашей семье сообщили об этом, то, поверьте, никто из нас не смог сдержать слез. Да и вряд ли он сам когда-то думал о том, что воздушный лайнер с его именем будет представлять Армению в различных уголках мира. В творчестве мой брат, конечно, достиг больших высот. А вот представить в небе – это уже высший пилотаж», – говорит собеседник. Но, к сожалению, армянский авиаперевозчик обанкротился...
Может показаться, что преследующая известного артиста череда трагических событий продолжилась и за чертой его жизненного пути, который неожиданно оборвался 29 декабря 1993 года. Хотя, узнай он о том, что в силу известных событий именной борт в Армению так и не прилетел, возможно, не обиделся бы и назло судьбе снова бы заразительно «хохотался». Кстати, по свидетельству коллег и друзей, этот и многие другие афоризмы рождались не под пером сценаристов, а на съемочной площадке, где даже режиссер, неожиданно услышав очередную реплику актера, безоговорочно принимал ее в сюжетную линию своей ленты. Фрунзик, как до сих пор называют поистине народного артиста в Армении, всегда был великолепным импровизатором, умевшим тонко чувствовать ситуацию и привносить в нее порой то, что когда-то где-то подсмотрел. «Мне кажется, в общении с людьми он не просто наблюдал за собеседником. Он впитывал в себя каждую мелочь и запоминал, надолго оставляя ее где-то в уголках своей памяти. Шлифовал. Вынашивал. И лишь спустя некоторое время фраза всплывала в каком-нибудь незначительном на первый взгляд эпизоде, сверкая таким искрометным юмором, что уже навсегда оставалась в картине главной изюминкой, – рассказывает Альберт Мушегович. – Помните фильм Генриха Маляна «Мы и наши горы»? В диалоге между милиционером и пастухом он выразил многоликую палитру своих эмоций возгласом: «Эй-эй-э-э-э». Именно так обычно любил говорить наш отец, когда попадал в сложные перипетии жизненных проблем. Мой старший брат, с детства мечтающий стать артистом, запомнил эту фразу, чтобы через много лет вновь озвучить ее с таким же неподражаемым национальным колоритом в картине». Сегодня Альберт Мкртчян затрудняется ответить, кто из них – брат или он – раньше заболел театром. Но то, что Фрунз в буквальном смысле бредил сценой, подчеркивает с особой значимостью. «С этим Божьим даром он родился, – говорит Мкртчян-младший. – Да-да, таким родился. И эту искру своего таланта не просто сберег, но еще и сумел подарить людям. Хотя порой ему приходилось очень несладко».
Их родители относились к тому поколению армян, которое называют детьми геноцида Османской Турции. Чудом избежавшие участи своих соотечественников в кровавой резне 1915 года, пятилетние сироты Мушег и Санам были случайно найдены по дороге на историческую родину. Их поместили в один детский дом, где они вместе выросли, потом поженились, а затем вместе пошли работать на крупнейший в Союзе Ленинаканский текстильный комбинат простыми рабочими. Казалось, жизнь начала налаживаться, стали рождаться дети. Однако, как вспоминает режиссер, пережитый когда-то ужас преследовал родителей даже в благополучной жизни. «В доме стояла звенящая тишина. Отец обычно молчал, занятый своими проблемами и мыслями. А мать могла иногда часами сидеть на стуле и безучастно смотреть в одну точку. Видимо, прошлое не отпускало их», – вспоминает он. Конечно, дети не были отданы на растерзание улице, но некоторая свобода действий не возбранялась. Возможно, именно поэтому маленькому непоседе Фрунзику легко удавалось реализовывать свои детские фантазии то в дворовых театральных постановках, то в живописи. Ведь с детства он прекрасно рисовал. Хотя мало кто знает, что его более взрослые работы и дружеские шаржи не раз удостаивались теплой поддержки друзей и поощрительной оценки профессионалов.
Однако победила любовь к театру и кино, хотя строгий отец, простой рабочий человек, считал профессию актера недостойной настоящего мужчины. Впрочем, до блестящего триумфа сына он, к сожалению, не дожил. А первое появление отпрыска в кино только укрепило его в собственном мнении: не мужское это дело – лицедействовать. Хотя микроскопический эпизод, который занял в фильме всего несколько секунд, вряд ли можно назвать дебютом. В 1954 году в приключенческой картине «Тайна горного озера» молодой актер снялся в роли паренька, убирающего с дороги большой камень. Но в процессе монтажа в кадре осталась лишь его левая нога. «Когда брат пригласил нас на премьеру фильма, которая состоялась в ереванском кинотеатре «Москва», то, конечно, пошли всей семьей. И хотя знали, что это будет небольшой эпизод, тем не менее, с нетерпением ждали его появления. Но шли минуты, а моего брата все не было и не было. Не выдержав, стали потихоньку тормошить его: «Когда же, наконец, появишься?», на что он шепотом отвечал: «Подождите. Уже скоро». И вдруг темноту зрительного зала разрывает крик: «Ботинок! Мой ботинок!». Зрители стали оглядываться на нас, видимо, сочувствуя пареньку, потерявшему в самый неподходящий момент обувь. А тем временем, взволнованно жестикулируя в сторону экрана, Фрунзик пытался коротко объяснить нам, что это и есть он, а вернее, его ботинок, который остался в окончательной версии фильма», – с юмором вспоминает тот далекий эпизод Альберт Мушегович и дальше, уже вполне серьезно, продолжает: «Хотя театральный триумф состоялся у?Фрунзика почти сразу после его первых? серьезных ролей. Будучи студентом второго курса, он?получил приглашение в?Театр имени Габриела Сундукяна дублером на?роль Эзопа, которую в тот период играл его педагог Вагарш Вагаршян. Но уже после первого спектакля учитель подошел к?любимому ученику, поцеловал и…?уступил своего героя ему».
Да и в кино большой зрительский успех приходит сразу же с первыми ролями в армянских лентах «О чем шумит река» и «Парни музкоманды». Следом всесоюзную известность принесла роль плутоватого Джабраила в самом кассовом фильме того времени «Кавказская пленница» режиссера Леонида Гайдая. Кстати, не только всесоюзную, но и мировую, поскольку кинокомедию закупили, как принято теперь говорить, в дальнем зарубежье. И даже в одном из «мыльных» бразильских сериалов главные герои недавно попытались повторить «старинный» обычай похищения невесты, подсмотренный именно в этой картине. Настоящей суперзвездой Фрунзик Мкртчян становится после роли водителя Хачикяна в фильме Георгия Данелии «Мимино». Мало кому известно, что все самые смешные фразы фильма, ставшие буквально через несколько дней крылатыми, были экспромтами великого артиста.
Впрочем, импровизировал он не только в кино или в театре, но и в жизни. «Как-то в гости на хаш нас пригласил председатель колхоза одного из отдаленных районов республики. Узнав о том, что в их село приехал «такой дорогой и известный» гость, в окна комнаты стали осторожно заглядывать сельчане. Несмотря на грозное выражение лица главы местной общины и весьма красноречивые знаки под столом местные жители расходиться не собирались. Заметив это, Фрунзик сказал: «Ну, зачем ты их гонишь? Они думают, что я приехал сюда по работе. А раз они пришли к нам, давайте сыграем для них спектакль». И мы тут же разыграли придуманный им сценарий. Установив посередине небольшой комнатки стол, уселись за него и с невозмутимыми лицами продолжили трапезу, а заодно, как ни в чем не бывало, и разговоры вполголоса о чем-то своем, личном. Сцена получилась довольно комичной, если учесть, что в тот момент сельские зрители обходили нас живой движущейся лентой вокруг стола, что очень напоминало очередь в мавзолей Ленина. Этот «спектакль» мы удачно завершили, хотя он мог закончиться и более плачевно – повесткой в соответствующие органы. Но уже на обратном пути домой дали волю смеху, когда вспоминали, как смотрели на нас сельские зрители, уверенные в реальности спектакля. Представляли, как они смаковали увиденное», – рассказывает Альберт Мкртчян эпизод почти полувековой давности.
Правда, самому режиссеру иногда было совсем не до смеха, особенно если в его картинах снимался брат. Нет-нет, Фрунзе Мкртчян был настоящим трудоголиком, обожающим свою профессию и филигранно доводящий каждую роль до блеска. Однако встретившись вместе на съемочной площадке, артист и режиссер Мкртчяны частенько спорили, причем настолько сильно, что окружающие воспринимали их творческие разногласия всерьез. Как-то во время съемок последних кадров своего фильма «Крупный выигрыш» Альберт Мкртчян заставлял брата раз за разом повторять одну и ту же сцену: вновь и вновь подниматься на высотный башенный кран в кабину. «Так было задумано по сценарию. Уходящий на пенсию крановщик в последний раз хотел увидеть с высоты птичьего полета панораму раскинувшегося Еревана. В тот момент я совершенно забыл, что у него патологическая боязнь высоты. Но съемочное время поджимало, а очередные дубли по какой-то причине мне не нравились. И когда я в десятый или в двадцатый раз дал команду «Мотор»… Короче говоря, в запале спора Фрунзик оторвал приклеенные усы и кинул в мою сторону. Тут же с крыши строящегося рядом здания неожиданно в меня полетели камни, а потом раздался улюлюкающий свист. Это работающие на крыше заключенные попытались таким образом заступиться за своего любимца, пообещав вдобавок расправиться со мной, если я не прекращу издеваться над ним. Убедить их в тот момент, что мы братья, было совершенно невозможно», – рассказывает Альберт Мкртчян.
Популярность Фрунзе Мкртчяна была действительно огромной. Говорят, когда в московском метро он заходил в вагон, то москвичи аплодисментами приветствовали его, а на армянских рынках продавцы бесплатно отвешивали самые лучшие фрукты и овощи, считая за честь просто переброситься парой житейских фраз с самым известным армянином. Думаю, что так оно и было на самом деле, поскольку в детстве я сама несколько раз становилась свидетелем этих эпизодов на родном комитасовском рынке. Помню, как благоговейно расступалась толпа перед всенародным любимцем. В том коридоре, опустив глаза в землю и тушуясь от всеобщего обожания, шел не просто народный артист СССР и лауреат Государственной премии СССР. Это шел Великий и поистине Народный артист, потому что народная любовь к нему была выше государственных наград. «Кем он больше чувствовал себя по жизни – ленинаканцем или ереванцем – трудно сказать, – задумывается Альберт Мкртчян. – Скорее всего, просто настоящим армянином, который очень сильно любил свой народ и свою Армению».
Наталья Оганова
№1 (253) январь 2015 г.
http://noev-kovcheg.ru/mag/2015-01/4893.html
Мне часто приходится летать, и в большинстве своем - самолетами «Армавиа». Возможно потому, что как армянин, я стараюсь выбирать по рейсы именно армянского авиаперевозчика. 
Ведь предварительно не было никаких разговоров на эту тему. Это было так неожиданно для нас.. Да, это действительно очень волнительно. Вся наша семья благодарна «Армавиа» за такой подарок не только для нас, но и для всех армян, кто любит творчество Фрунзе Мкртчяна. Думаю, это можно назвать признанием в любви Великого Великому, Национального Народному. Сегодня я хочу пожелать «Армавиа» чистого неба и много-много новых самолетов, на борту которых будут начертаны имена всех великих армян, которых подарила миру наша страна и которые возвеличили славу нашего Отечества!
03 февраля 2011 
