Մհեր Մկրտչյանի ծննդյան օրն է: Հոբելյանական տարեթիվ է, բայց նրա տարիքն այլևս էական չէ, որովհետև լեգենդը տարիք չունի: Մհեր Մկրտչյանը ամենամեծ հայ արտիստն էր, որին ողջ տեսել եմ:

Ժամանակին շատ էի տպավորված նրա դերակատարումից Մարսել Պանյոլի «Հացագործին կինը» պիեսի բեմադրության մեջ և մտադրվեցի անպայման գրել ներկայացման մասին: «Հացագործին կինը» մի քանի անգամ նայելուց հետո այնքան նշումներ ու գրառումներ արեցի, այնքան հավելյալ գրականություն կարդացի, որ մի ամբողջ գրքի նյութ հավաքվեց: Բայց Մհեր Մկրտչյանի արվեստը՝ անպատմելի մի բան, խոսքերով վերարտադրելու անզորության զգացումն այդպես էլ չթողեց, որ գիրքը կյանք առնի: Հետո նա հեռացավ մեր աշխարհից: Իմ չգրված գրքի փոխարեն ծնվեց մի փոքրիկ տեքստ, որը հրապարակում եմ ստորև:

Исполнилось 90 лет заслуженному деятелю искусств Армении
КАРЕНУ ЛЕВОНОВИЧУ КАЛАНТАРУ, блистательному армянскому журналисту и киноведу, интеллигентнейшему и образованнейшему человеку, яркому представителю цвета армянской нации, о котором, когда он проходил по улицам Еревана, говорили: "քաղաքը դառնում է մայրաքաղաք"("город превращался в столицу")!
В свое время он был заместителем редактора газеты "Коммунист", собкором "Литературной газеты" по Армении. А свою насыщенную киноведческую деятельность он сочетал с практической работой в кинематографии: был главным редактором киностудии "Арменфильм", директором этой к/с, с 1976 по 1987 возглавлял Союз кинематографистов Армении, являясь одновременно секретарем правления Союза кинематографистов СССР и членом коллегии Госкино Армении.
Он оставил нам в наследство прекрасные монографии о таких же, как и он сам, лучших людях Армении--талантливых кинорежиссерах Амо Бек-Назарове, Генрихе Маляне, Армане Манаряне, Сергее Параджанове. А еще в те далекие, темные и холодные дни без газа и света в Армении 90-х он неустанно работал над "Историей армянского кино" - своим последним и поистине великим трудом. К сожалению, этот труд Калантару не суждено было увидеть изданным - он ушел из жизни в ночь с 31 декабря 1999 на 1 января 2000, а его "История...." была опубликована лишь в 2004 усилиями его верной подруги и жены Маргариты Рухкян! И ей мы все должны быть за это бесконечно благодарны!



https://zen.yandex.ru/media/id/5ea7210cac8c3b48883f1478/vernyi-desiatoi-muze-5f46a7ad48c53642e91fa060

     Человек за кадром

Генрих Оганесян, снявший всеми любимый фильм «Три плюс два», прожил недолгую жизнь. Он умер на пике славы, оставшись в памяти людей не только как талантливый кинорежиссер, но и очень веселый человек.
Покорение Москвы было заветной целью. И эта цель в представлении Генриха Оганесяна — молодого стажера ереванского театра им. Сундукяна — приравнивалась к покорению мира. В столицу он ехал с грандиозными планами, но, увы, с первого раза поступить на режиссерский факультет ВГИКа не удалось. Однако ради кино молодой и амбициозный Оганесян был готов на все. Тогда-то ему и пригодился специфический актерский опыт, приобретенный в Ереване…
Шла война. В театре им. Сундукяна Генрих каждый вечер деловито оглядывал окна и двери на предмет соблюдения светомаскировки и, сурово бросив сторожам: «На посту не спать!», выходил в примыкающий к театру сад. Здесь разворачивалось целое представление. Он перебегал от дерева к дереву, залегал в траве, якобы прячась, осторожно оглядывался. Естественно, все это не могло укрыться от глаз постового милиционера, у которого сразу возникла мысль — «Шпион!» За Оганесяном установили слежку, а потом арестовали. Но на допросе Генрих с невинным видом заявил, что он — актер театра им. Сундукяна, репетирующий свою роль… Невероятно, но его отпустили.

В Москве после неудачной попытки поступления Оганесян явился к Сергею Герасимову и, заявив, что он — лучший ассистент для такого великого режиссера, потребовал принять его на работу. Разумеется, Герасимов попытался побыстрее отделаться от назойливого самозванца. «Я снимаю фильм об Иване Сусанине, где нужны исторические костюмы. Сейчас идет война, и никто не выделит ни копейки на их шитье. Большой театр, у которого такие костюмы есть, отказался их предоставить. Если ты достанешь мне костюмы, считай, что принят в съемочную группу». Было бы задание! Генрих Оганесян одолжил у своего друга Арно Бабаджаняна костюм и черный кожаный плащ и в таком виде явился в кабинет директора Большого. Не говоря ни слова, он хмуро оглядел всех, вызвав невообразимую панику у руководства театра, решившего, что это — человек из Госбезопасности (в те годы они одевались именно так). Через минуту в кабинете остался только директор — остальных как ветром сдуло. Последовавшая атака Генриха была решительной и наглой:
— Что вы себе позволяете? Кто вам дал право срывать киносъемки государственного значения? Как вы могли так легкомысленно отнестись к столь важному вопросу?! Немедленно распорядитесь отправить костюмы оперы «Иван Сусанин» на киностудию им. Горького для съемочной группы народного артиста СССР Сергея Аполлинариевича Герасимова! На все про все даю вам 55 минут !
Позеленевший от страха директор бросился к телефонному аппарату: 
— Срочно упакуйте все костюмы «Ивана Сусанина»!
Затем, извиняясь, промямлил Генриху:
— Все будет. Я надеюсь, что успеют…
— Посмотрим! — строго посмотрел на него Оганесян и вышел из кабинета…
Спустя час Оганесян звонил из телефона-автомата: 
— Алло! Мне Сергея Герасимова! Кто спрашивает? Его самый лучший ассистент! Сергей Аполлинариевич? Это опять я. Потрудитесь посмотреть в окно!
У ворот киностудии им. Горького стояли три грузовика, доверху груженные реквизитом оперы «Иван Сусанин»! Герасимов был в восторге. Оганесяна приняли ассистентом.
Его организаторским способностям многие могли бы позавидовать. Казалось, он умудрялся бывать одновременно в разных местах и отлаживал съемочный процесс с такой виртуозностью, что на самом деле стал незаменимым помощником Сергея Аполлинариевича. Вскоре упорство молодого человека в достижении своей цели увенчалось успехом, он был зачислен во ВГИК на режиссерский факультет. И повсюду, где бы он ни находился, шутки и розыгрыши были его вечными спутниками, жизнь он воспринимал не иначе как игру. В троллейбусе по дороге во ВГИК тихонько наступит на ногу кому-нибудь и тут же сочувственно скажет: «Вот какой народ пошел. Никогда не извинится». Кивает при этом на ничего не понимающего человека с газетой. Тот, кому Генрих наступил на ногу, говорил пассажиру с газетой: «Хам!» — «Да что вы ко мне привязались?!» — возмущался ни в чем не повинный человек. «Кто к кому привязался?!» И начинался скандал. А Генрих с интересом наблюдал за развитием событий, иногда вставляя провокационные реплики.
Практиковал он и такой розыгрыш. В ресторане подбегал к незнакомому человеку, начинал хватать его за руки, трепать за волосы, щипать за щеки, пошлепывать. Когда человек уже не мог сопротивляться и готов был признать в Оганесяне знакомого, Генрих успокаивался и говорил: «Ой! Я ошибся, простите!»
Оганесян обладал потрясающим даром имитировать иностранную речь. Не зная ни одного языка, он мог быстро и уверенно «говорить» по-английски, по-французски, по-испански и т.д. Однажды в буфете ВГИКа за соседним столиком сидели интеллигентные дамы, преподавательницы иностранных языков, и разговаривали по-английски. Генрих начал произносить тирады, имитируя английскую речь. Дамы напряглись. Последовала пауза. Потом одна из них обратилась к Генриху по-английски. Он невозмутимо признался: 
— Я не знаю языка. 
— Не обманывайте меня, — возразила дама. — Я вам все равно не поверю !

А вот по-русски Генрих говорил с сильным акцентом. Но все его хорошо понимали. Людей он классифицировал так: «удобни» и «не удобни». Это многое определяло в его жизни… И с «не удобни» могла произойти какая-нибудь каверза.
В 1954 году Оганесян окончил экстерном ВГИК. В течение нескольких лет, работая над различными фильмами, он потихоньку приближался к первой самостоятельной работе, которой стал фильм «Приключения Кроша» по рассказу Рыбакова. Фильм имел грандиозный успех — в прокате картина собрала 19,2 млн зрителей. Кстати, исполнивший роль Кроша Николай Томашевский, сын второй жены Генриха Марины, благодаря фильму стал невероятно популярным. В этом же фильме свою первую главную роль в кино исполнил Никита Михалков.
Вслед за этим Оганесян взялся за экранизацию комедии Сергея Михалкова «Дикари». Режиссерский талант и интуиция подсказывали ему, что простое перенесение пьесы на экран будет банально. Он решил попробовать молодых артистов — Андрея Миронова, Геннадия Нилова, Евгения Жарикова, Наталью Фатееву, Наталью Кустинскую. Репетировали актеры по вечерам, и атмосфера влюбленности, предельной галантности по отношению к девушкам сама по себе отражалась на работе. Ребята фонтанировали хохмами, розыгрышами, многие из которых «ложились» на пленку. Там же рождались фразы, ставшие впоследствии крылатыми, чего стоила только: «Представляешь, Джексон оказался женщиной!» Атмосфера непосредственности и раскрепощенности, созданная Оганесяном на съемочной площадке, превратила фильм в бесконечный ряд добрых и веселых шуток, в одной из которых участвовал и сам режиссер, сыгравший эпизодическую роль официанта в ресторане. За два с половиной месяца комедия «Три плюс два» была отснята и вскоре вышла на экраны. Успех фильма был оглушительным — в прокате он собрал 35 млн зрителей! Молодые актеры стали настоящими звездами, а Фатеева с Кустинской — секс-символами. После выхода картины Генриха Оганесяна часто допекали вопросом, кто ему больше нравится — блондинка Кустинская или брюнетка Фатеева? Он же неизменно с характерным армянским акцентом отшучивался: «Они мне обе… не нравятся!» Объяснялось все очень просто: Генрих Оганесян обожал свою жену Марину и на съемочных площадках романов не заводил. Казалось, у талантливого режиссера, жизнерадостного и веселого человека все еще впереди. Но судьба распорядилась иначе…
Вскоре после фильма «Три плюс два» Оганесян тяжело заболел. Он лежал при смерти у себя дома, в квартире на Старом Арбате. Марина Томашевская позвонила Нами Микоян (невестке Анастаса Микояна) и сказала, что Генриху очень хочется севанской форели. Есть он уже не мог, но хотел хотя бы прикоснуться к любимому лакомству. Нами, имея возможность заказывать продукты на спецбазе, достала ее и принесла…
2 декабря 1964 года Генриха Оганесяна не стало. Он умер на взлете своей карьеры, не успев реализовать и сотой доли того, что хотел и мог… Нам же навсегда остались его фильмы, такие теплые, душевные, остроумные и смешные, что, несомненно, будут любимы еще не одним поколением зрителей… А еще остался в людской памяти яркий человек, превращавший и свою, и чужую жизнь в увлекательную, веселую игру. Чтобы потом было что вспомнить.
                   В СССР секс есть !
Как-то раз Генрих Оганесян и Арно Бабаджанян стояли в Москве у здания Совета министров СССР.
— Арно, давай пари. Ты указываешь на любую женщину, а я подхожу и уговариваю ее на секс с тобой. Если проиграю — даю тебе 100 рублей. Если она согласится — вечером ресторан за твой счет.
— По рукам, — согласился Бабаджанян.
Арно тут же обратил внимание на элегантную, очень серьезную на вид женщину, проходившую мимо.
— Вот она, Генрих, уговори ее!
Генрих галантно подошел к женщине.
— Извините, Бога ради, я никогда в жизни не позволил бы себе подойти к вам. Но вон там, видите, стоит известный композитор Арно Бабаджанян.
Генрих выдержал паузу. Женщина взглянула на Арно.
— Да, я узнала его, и что же?
Воодушевленный Оганесян продолжал:
— Дело в том, что мы с ним поспорили. Я ему говорю, что самые красивые и элегантные женщины берут верх всегда и во всем — и в жизни, и в сексе. Вы не согласитесь со мной переспать?
Женщина указала на Бабаджаняна и нарочито громко, чтобы тот услышал, ответила Генриху:
— Вот с ним бы я точно согласилась, а с таким нахалом, как вы, — никогда в жизни!
И гордо удалилась. Ужин в тот вечер удался.

Дежавю
Однажды в московском троллейбусе Генрих обратил внимание своих друзей на пассажира, сидящего у окна. Тот, погрузившись в свои мысли, смотрел на остановку, ничего вокруг не замечая. Генрих пулей вылетел из троллейбуса и, встав перед окном, показал задумчивому пассажиру «нос» — детскую дразнилку из растопыренных пальцев. Человек удивленно дернулся, но троллейбус уже тронулся и отъехал от остановки. Оганесян тут же вскочил в такси, обогнал троллейбус и на следующей остановке снова стоял у окна, показывая «нос» тому же пассажиру. Человек заерзал, ничего не понимая и удивленно хлопая глазами. На следующей остановке все повторилось — нахальный тип за окном снова дразнил его. У пассажира началась паника, он просто не верил своим глазам. Когда же он увидел наглеца и на четвертой остановке, нервы его не выдержали, и прежде чем Генрих успел состроить гримасу, пассажир выскочил из троллейбуса и с криком бросился прочь…

Копейка рубль бережет
1951 год. Москва. У памятника Юрию Долгорукому к группе молодых армян подошел Генрих Оганесян и спросил:
— Ребята, хотите цирк посмотреть?
— Конечно, хотим. А кто будет циркачом?
— Милиционер! — сказал Генрих. — Смотрите…
И направился на противоположную сторону улицы Горького прямиком по проезжей части, что было строго запрещено. Постовой милиционер сначала не поверил своим глазам, а потом отчаянно засвистел в свисток. Остановились все — прохожие, транспорт, но Генрих спокойно продолжал путь. Милиционер подбежал к нему и потребовал немедленно вернуться. Генрих сначала прикинулся непонимающим, а потом разорался, мол, в его селе кто куда хочет, туда и идет. Милиционер выдернул из книжечки талон на выплату штрафа и потребовал заплатить 3 рубля. Увидев талон, Генрих согласился: 
— Раз уж ты оторвал государственный чек, так и быть — оплачу, подставляй ладонь!
И начал медленно, по одной отсчитывать однокопеечные монеты: один, два, три, четыре…
— Что случилось? — поинтересовался кто-то из прохожих.
— Не мешайте, вы меня со счета сбили! — возмутился Генрих и начал все с начала — один, два, три, четыре, пять…
Милиционер не выдержал этой занудной процедуры и, махнув рукой, пошел прочь, ко всеобщему восторгу собравшихся.

Подвиг разведчика
Однажды за столом один из гостей, теневой миллионер Балтеян, крайне неудачно и оскорбительно высказался в адрес Оганесяна. Тот мило улыбнулся, но запомнил этот эпизод… Если бы Балтеян тогда знал, в какую передрягу ему предстояло попасть!..
Приехав на пару дней из Москвы в Ереван, Генрих Оганесян попросил Балтеяна:
— Погос, я приехал на съемки по очень важному государственному делу. Помнишь коротышку Григора, который играл у Бек-Назарова в фильме «Зангезур»?
— Конечно, помню, он сейчас нелегальную закусочную открыл, там лучший кебаб в городе подают!
— Срочно найди его и отправь ко мне! Ты же понимаешь, что такое партийно-правительственный заказ! Под контролем центрального КГБ…
Балтеян вытянулся и тихо сказал:
— Я все сделаю, только дай слово, что поговоришь с Марленом Зурабяном…
— Для меня сейчас важнее всего Григор, а с Марленом Аршалуйсовичем я поговорю после съемок!
Через час Оганесян беседовал с Григором.
— Григор, дорогой, мы снимаем фильм. Твоя задача в том, чтобы незаметно по-пластунски проползти с одного берега Разданского ущелья на другой, где засел враг. Влезть наверх трудно. Но ты поднимешься и увидишь расположение вражеских войск. Потом спустишься, переплывешь реку и опять по-пластунски — на нашу сторону. И доложишь командиру все, что видел. Понял?
— Так точно, Генрих Богданович! — по-солдатски ответил Григор.
— Молодец, я потому и выбрал тебя на эту ответственную роль. Иди домой и хорошенько отдохни, а утром встретимся у Киевского моста. Удачи тебе, дорогой!
Окрыленный Григор помчался домой…
В 5:30 утра все трое на машине Балтеяна приехали в ущелье под мостом. Генрих показал Григору маршрут его «разведывательных действий». Затем, поднявшись на точку, где должен стоять оператор, дал отмашку: 
— Мотор! Григор, пошел!
Григор бросился на землю и пополз вниз по ущелью. Оганесян напряженно смотрит на хронометр:
— Стоп! Григор — на исходную позицию! Ты слишком медленно ползешь, надо быстрее, ты же разведчик!
— Понял, Генрих Богданович!
— Внимание, начали, мотор! Григор, пошел!
На этот раз Григор проявил чудеса проворства — прополз через ущелье, переплыл реку, вскарабкался на отвесные утесы и тем же макаром — обратно. Восхищенный Генрих обнял его и поздравил с успешной пробой. Затем отвел сияющего от счастья Григора в сторонку.
— Григор, дорогой, отдохни, и мы проведем вторую пробу. Задача немного изменилась — на той стороне ущелья твой напарник сообщит тебе, что командир — изменник и предатель. В данный момент условно будем считать, что твой командир — Балтеян.
Григор послушно кивнул.
— Поэтому, когда вернешься, подойди поближе и скажи ему: «Сволочь! Предатель!», а потом плюнь ему в лицо и ударь так, чтобы он упал. Ты все понял?
— Так точно!
— Внимание, приготовились, мотор!
Григор пополз с еще большим усердием. Тем временем Генрих признался Балтеяну:
— Погос, я пошутил, никакой съемки не будет. Я наврал, как всегда!
— Вай, Генрих Богданович, вай! — расхохотался Балтеян. — Какой ты шутник! Расскажу ребятам, все упадут!
— Кончай смеяться, Григор уже возвращается. Пускай до конца сыграет свою роль, встань перед ним, как будто ты — его командир.
Что было дальше, понятно — Григор плюнул Балтеяну в лицо, назвал его сволочью и предателем и так врезал, что тот скатился по склону…
Скрипка Страдивари
Однажды Генрих Оганесян сказал композитору Александру Арутюняну про скрипача Авета Габриеляна:
— Слушай, Котик, этот Авет такой жмот! Ни копейки в долг не даст. Давай разыграем его и заставим раскошелиться!
— А как? — заинтересовался Арутюнян.
— Я подменил его дорогую скрипку — в футляре сейчас лежит обычная скрипка из магазина. Давай зайдем к нему и попросим в долг 100 рублей на организацию моего дня рождения. Он, конечно, не даст. Тогда я достану из футляра инструмент и скажу, что уже пригласил людей, и если он не даст денег, то разнесу эту скрипку Страдивари на куски.
— Пошли! — согласился Арутюнян.
И вот заходят они к знаменитому скрипачу.
— Здравствуйте, маэстро. Дело в том, что сегодня день моего рождения, и я пригласил всех наших друзей, но, к сожалению, потерял все деньги. У Александра есть 25 рублей, но этого очень мало. Мы решили попросить у вас в долг 100 рублей на 10 дней.
— Что вы, ребята! Я бы с удовольствием помог, но не располагаю такими деньгами!
— Ах так? — в руке Генриха оказалась извлеченная из футляра скрипка. — Считаю до трех, не дашь денег — разнесу твою скрипку вдребезги! Раз!
— Да ты что, с ума сошел? — взмолился Авет.
— Два!
— Котик, родной, спаси! — обратился Авет к Арутюняну.
— Три! — спокойно произнес Генрих и изо всех сил несколько раз ударил скрипкой об пол.
От инструмента остался только кусок грифа и всклокоченный пучок струн. Авет, потеряв от ужаса сознание, рухнул на диван. Арутюнян в восторге посмотрел на Генриха, но тот неожиданно заорал:
— Что я наделал!! Боже мой, что я наделал!!!
— А что случилось? — удивился Арутюнян.
— Я забыл поменять скрипку Авета…
У Арутюняна подкосились ноги, и он свалился рядом с маэстро, а Генрих тут же удрал. Скрипку Страдивари он, конечно же, подменил.

Эдуард Аянян, Элен Мусаелян
17 сентября 2013 
https://imyerevan.com/ru/culture/view/4385

По своей артистической натуре Мгер был блестящим комедийным актером, еще а точней, актером трагикомическим, в глубине которого существовали в добром соседстве комик и трагик. Он был одарен беспредельным воображением, благодаря которому мог создавать ошеломляющие подробности, даря зрителю чудо сценических мгновений.
  Около 4 лет он творил на сцене театра Гюмри, создал свыше десятка образов, затем переехал в Ереван, поступил в театральный институт, одновременно участвуя в творческой жизни театра имени Г. Сундукяна.
Искусство Мгера Мкртчяна - это единая цепь чудных мгновений.
Казар Мгера (“Казар идет на войну”) после длительной паузы, когда зрительный зал был полон гомерическим хохотом, внезапно запел песню “Ворскан ахпер” - пел он своим тихим, приглушенным голосом, выявляя у своего героя терзающие его в этот миг душевные муки, пережитую им трагедию. » когда он пел слова песни “олененок мой, дитя мое”, то словно дотрагивался до неведомой струны человеческого сердца, отчего замирал весь зал, и у людей на глаза наворачивались слезы. Многие из созданных Мгером образов были полны именно такими мгновениями, будь то на сцене театра или на киноэкране...”

Геворг Абаджян, 
Заслуженный деятель Арм ССР, 
доктор искусствоведения
из книги Айказа Ераносяна "Мгер Мкртчян"

ՄՀԵՐ ՄԿՐՏՉՅԱՆ
«Նրա կյանքը սկսվում և վերջանում էր ներկայացումների, փորձերի ժամանակ: Նա ապրում էր միայն թատրոնի հրի մեջ»
Նիկոլայ Ծատուրյան

Ահա մի դերասան, որի ստեղծագործական կյանքը ծայրից ծայր անցավ իմ հայացքի դիմաց։ Նրա բեմական կյանքը բացատրելու համար հարկ է շարադրել ստվարածավալ մի գիրք՝ գեթ մոտավոր գծելու համար նրա արվեստի ուրվանկարը միայն։  1947 թվ. սեպտեմբերյան արևոտ մի առավոտ դերասան  ժան  էլոյանիառաջնորդությամբ թատրոնի կամարակապ մուտքից ներս մտավ ցնցոտիների մեջ պարուրված, անհրապույր արտաքինով մի տղա, որի դեմքին առաջի հայացքից աչքի էր դարնում տոհմական փարթամ քիթը՝ իր ստվերի տակ պահելով դեմքի մնացյալ տարածքը։ Գյումրեցի մի սրամիտ հանդիսատես շտապեց իր կողքի աթոռին նստած անծանոթ հանդիսատեսին հաղորդակից դարձնել իր տպավորությունը։
- Ծո, հըլը էն զինվորին աշէ– այօղուլը քիչըմ էլ ուշ ծնված էղներ, ամբողջովին քիթ պըտի էղներ... Եվ սակայն նույն այդ սրամիտ հանդիսատեսը հաջորդ վայրկյանից չէր կարողանում իր հայացքը հեռացնել Մհերից, որի աչքերում անցամաք թախիծ կար, որը ծորում ու լցվում էր դիտողի սիրտը՝ շաղախելով վերջինիս ժպիտը արցունքաբեր կարեկցանքով։ Եվ այդ անբարետես արտաքինով տղան նրա համար դառնում էր դիտման առարկա... Սա արդեն բնության առեղծվածն էր ոչ - միշտ բացատրելի։ Նրա արտիստական խառնվածքը թատերական բառարաններում տրագիկոմիկ անվանումն ունի։
Մհեր Մկրտչյանը հայ թատրոնի այն դերասանն էր, որ կարողանում էր իր նշաձե աչքերի մեջ նույն պահին բնակեցնել ե՛ ժպիտ ու թախիծ, և՛ ծիծաղ ու արցունքի այրող շիթեր, ինչպես բեմում, այնպես էլ կինոպաստառի վրա։ Եվ դժվար է ասել, որտե՞ղ էր ավելի ծանրակշիռ նրա ծառայությանը հայ արվեստին՝ Թատրոնու՞մ, թե՞ կինոյում։ Մհեր Մկրտչյանը կերտել է կերպարների մի ամբողջ պատկերասրահ։ Անխոս կամ սակավաբառ լինեին ստանձնած դերերը, թե հիմնականում գլխավոր, ամեն դեպքում ընդգծված էին մեծ տաղանդի շռայլ երանգներով, որի համբավը վաղուց դուրս էր եկել հայ իրականության սահմաններից։

Գեվորգ Աբաջյան
Թատերագետ