Может показаться, что преследующая известного артиста череда трагических событий продолжилась и за чертой его жизненного пути, который неожиданно оборвался 29 декабря 1993 года. Хотя, узнай он о том, что в силу известных событий именной борт в Армению так и не прилетел, возможно, не обиделся бы и назло судьбе снова бы заразительно «хохотался». Кстати, по свидетельству коллег и друзей, этот и многие другие афоризмы рождались не под пером сценаристов, а на съемочной площадке, где даже режиссер, неожиданно услышав очередную реплику актера, безоговорочно принимал ее в сюжетную линию своей ленты. Фрунзик, как до сих пор называют поистине народного артиста в Армении, всегда был великолепным импровизатором, умевшим тонко чувствовать ситуацию и привносить в нее порой то, что когда-то где-то подсмотрел. «Мне кажется, в общении с людьми он не просто наблюдал за собеседником. Он впитывал в себя каждую мелочь и запоминал, надолго оставляя ее где-то в уголках своей памяти. Шлифовал. Вынашивал. И лишь спустя некоторое время фраза всплывала в каком-нибудь незначительном на первый взгляд эпизоде, сверкая таким искрометным юмором, что уже навсегда оставалась в картине главной изюминкой, – рассказывает Альберт Мушегович. – Помните фильм Генриха Маляна «Мы и наши горы»? В диалоге между милиционером и пастухом он выразил многоликую палитру своих эмоций возгласом: «Эй-эй-э-э-э». Именно так обычно любил говорить наш отец, когда попадал в сложные перипетии жизненных проблем. Мой старший брат, с детства мечтающий стать артистом, запомнил эту фразу, чтобы через много лет вновь озвучить ее с таким же неподражаемым национальным колоритом в картине». Сегодня Альберт Мкртчян затрудняется ответить, кто из них – брат или он – раньше заболел театром. Но то, что Фрунз в буквальном смысле бредил сценой, подчеркивает с особой значимостью. «С этим Божьим даром он родился, – говорит Мкртчян-младший. – Да-да, таким родился. И эту искру своего таланта не просто сберег, но еще и сумел подарить людям. Хотя порой ему приходилось очень несладко».
Их родители относились к тому поколению армян, которое называют детьми геноцида Османской Турции. Чудом избежавшие участи своих соотечественников в кровавой резне 1915 года, пятилетние сироты Мушег и Санам были случайно найдены по дороге на историческую родину. Их поместили в один детский дом, где они вместе выросли, потом поженились, а затем вместе пошли работать на крупнейший в Союзе Ленинаканский текстильный комбинат простыми рабочими. Казалось, жизнь начала налаживаться, стали рождаться дети. Однако, как вспоминает режиссер, пережитый когда-то ужас преследовал родителей даже в благополучной жизни. «В доме стояла звенящая тишина. Отец обычно молчал, занятый своими проблемами и мыслями. А мать могла иногда часами сидеть на стуле и безучастно смотреть в одну точку. Видимо, прошлое не отпускало их», – вспоминает он. Конечно, дети не были отданы на растерзание улице, но некоторая свобода действий не возбранялась. Возможно, именно поэтому маленькому непоседе Фрунзику легко удавалось реализовывать свои детские фантазии то в дворовых театральных постановках, то в живописи. Ведь с детства он прекрасно рисовал. Хотя мало кто знает, что его более взрослые работы и дружеские шаржи не раз удостаивались 
Однако победила любовь к театру и кино, хотя строгий отец, простой рабочий человек, считал профессию актера недостойной настоящего мужчины. Впрочем, до блестящего триумфа сына он, к сожалению, не дожил. А первое появление отпрыска в кино только укрепило его в собственном мнении: не мужское это дело – лицедействовать. Хотя микроскопический эпизод, который занял в фильме всего несколько секунд, вряд ли можно назвать дебютом. В 1954 году в приключенческой картине «Тайна горного озера» молодой актер снялся в роли паренька, убирающего с дороги большой камень. Но в процессе монтажа в кадре осталась лишь его левая нога. «Когда брат пригласил нас на премьеру фильма, которая состоялась в ереванском кинотеатре «Москва», то, конечно, пошли всей семьей. И хотя знали, что это будет небольшой эпизод, тем не менее, с нетерпением ждали его появления. Но шли минуты, а моего брата все не было и не было. Не выдержав, стали потихоньку тормошить его: «Когда же, наконец, появишься?», на что он шепотом отвечал: «Подождите. Уже скоро». И вдруг темноту зрительного зала разрывает крик: «Ботинок! Мой ботинок!». Зрители стали оглядываться на нас, видимо, сочувствуя пареньку, потерявшему в самый неподходящий момент обувь. А тем временем, взволнованно жестикулируя в сторону экрана, Фрунзик пытался коротко объяснить нам, что это и есть он, а вернее, его ботинок, который остался в окончательной версии фильма», – с юмором вспоминает тот далекий эпизод Альберт Мушегович и дальше, уже вполне серьезно, продолжает: «Хотя театральный триумф состоялся у?Фрунзика почти сразу после его первых? серьезных ролей. Будучи студентом второго курса, он?получил приглашение в?Театр имени Габриела Сундукяна дублером на?роль Эзопа, которую в тот период играл его педагог Вагарш Вагаршян. Но уже после первого спектакля учитель подошел к?любимому ученику, поцеловал и…?уступил своего героя ему». 
Да и в кино большой зрительский успех приходит сразу же с первыми ролями в армянских лентах «О чем шумит река» и «Парни музкоманды». Следом всесоюзную известность принесла роль плутоватого Джабраила в самом кассовом фильме того времени «Кавказская пленница» режиссера Леонида Гайдая. Кстати, не только всесоюзную, но и мировую, поскольку кинокомедию закупили, как принято теперь говорить, в дальнем зарубежье. И даже в одном из «мыльных» бразильских сериалов главные герои недавно попытались повторить «старинный» обычай похищения невесты, подсмотренный именно в этой картине. Настоящей суперзвездой Фрунзик Мкртчян становится после роли водителя Хачикяна в фильме Георгия Данелии «Мимино». Мало кому известно, что все самые смешные фразы фильма, ставшие буквально через несколько дней крылатыми, были экспромтами великого артиста.
Впрочем, импровизировал он не только в кино или в театре, но и в жизни. «Как-то в гости на хаш нас пригласил председатель колхоза одного из отдаленных районов республики. Узнав о том, что в их село приехал «такой дорогой и известный» гость, в окна комнаты стали осторожно заглядывать сельчане. Несмотря на грозное выражение лица главы местной общины и весьма красноречивые знаки под столом местные жители расходиться не собирались. Заметив это, Фрунзик сказал: «Ну, зачем ты их гонишь? Они думают, что я приехал сюда по работе. А раз они пришли к нам, давайте сыграем для них спектакль». И мы тут же разыграли придуманный им сценарий. Установив посередине небольшой комнатки стол, уселись за него и с невозмутимыми лицами продолжили трапезу, а заодно, как ни в чем не бывало, и разговоры вполголоса о чем-то своем, личном. Сцена получилась довольно комичной, если учесть, что в тот момент сельские зрители обходили нас живой движущейся лентой вокруг стола, что очень напоминало очередь в мавзолей Ленина. Этот «спектакль» мы удачно завершили, хотя он мог закончиться и более плачевно – повесткой в соответствующие органы. Но уже на обратном пути домой дали волю смеху, когда вспоминали, как смотрели на нас сельские зрители, уверенные в реальности спектакля. Представляли, как они смаковали увиденное», – рассказывает Альберт Мкртчян эпизод почти полувековой давности.
Правда, самому режиссеру иногда было совсем не до смеха, особенно если в его картинах снимался брат. Нет-нет, Фрунзе Мкртчян был настоящим трудоголиком, обожающим свою профессию и филигранно доводящий каждую роль до блеска. Однако встретившись вместе на съемочной площадке, артист и режиссер Мкртчяны частенько спорили, причем настолько сильно, что окружающие воспринимали их творческие разногласия всерьез. Как-то во время съемок последних кадров своего фильма «Крупный выигрыш» Альберт Мкртчян заставлял брата раз за разом повторять одну и ту же сцену: вновь и вновь подниматься на высотный башенный кран в кабину. «Так было задумано по сценарию. Уходящий на пенсию крановщик в последний раз хотел увидеть с высоты птичьего полета панораму раскинувшегося Еревана. В тот момент я совершенно забыл, что у него патологическая боязнь высоты. Но съемочное время поджимало, а очередные дубли по какой-то причине мне не нравились. И когда я в десятый или в двадцатый раз дал команду «Мотор»… Короче говоря, в запале спора Фрунзик оторвал приклеенные усы и кинул в мою сторону. Тут же с крыши строящегося рядом здания неожиданно в меня полетели камни, а потом раздался улюлюкающий свист. Это работающие на крыше заключенные попытались таким образом заступиться за своего любимца, пообещав вдобавок расправиться со мной, если я не прекращу издеваться над ним. Убедить их в тот момент, что мы братья, было совершенно невозможно», – рассказывает Альберт Мкртчян.

Популярность Фрунзе Мкртчяна была действительно огромной. Говорят, когда в московском метро он заходил в вагон, то москвичи аплодисментами приветствовали его, а на армянских рынках продавцы бесплатно отвешивали самые лучшие фрукты и овощи, считая за честь просто переброситься парой житейских фраз с самым известным армянином. Думаю, что так оно и было на самом деле, поскольку в детстве я сама несколько раз становилась свидетелем этих эпизодов на родном комитасовском рынке. Помню, как благоговейно расступалась толпа перед всенародным любимцем. В том коридоре, опустив глаза в землю и тушуясь от всеобщего обожания, шел не просто народный артист СССР и лауреат Государственной премии СССР. Это шел Великий и поистине Народный артист, потому что народная любовь к нему была выше государственных наград. «Кем он больше чувствовал себя по жизни – ленинаканцем или ереванцем – трудно сказать, – задумывается Альберт Мкртчян. – Скорее всего, просто настоящим армянином, который очень сильно любил свой народ и свою Армению».

Наталья Оганова 
№1 (253) январь 2015 г.
31 декабря 2014, 12:03 - NovostiNK

http://noev-kovcheg.ru/mag/2015-01/4893.html

---

Հայ կինոյի մեծանուն վարպետներից՝ կինոռեժիսոր Ալբերտ Մկրտչյանը, բացառիկ խոսք է ասում մեր կինոյի ու թատրոնի հանճարի՝ Մհեր Մկրտչյանի մասին:
Նյութի հեղինակն է Ալբերտ Մկրտչյանի այրին՝ Սեդա Սահակյանը:

 

В 1966 году Мкртчан сыграл еще одну свою «звездную» роль в кино. Речь идет о фильме знаменитого Ролана Быкова «Айболит-66″ В эту веселую, музыкальную картину Мкртчан попал благодаря актеру и режиссеру Фрунзе Довлатяну, с которым хорошо был знаком.
Довлатян, узнав, что Быков ищет актера на роль одного из разбойников, предложил ему кандидатуру Мкртчяна. Попадание оказалось стопроцентным. Вместе с самим Роланом Быковым (он сыграл роль Бармалея) и Алексеем Смирновым они составили яркую, эксцентрическую троицу разбойников, которая просто не могла не вызывать симпатий.
После выхода этих двух фильмов Фрунзе Мкртчян, как говорят, проснулся знаменитым. Его по праву стали считать одним из лучших комедийных актеров страны. 

 ... Ֆրունզիկն առաջին հերթին անչափ հետաքրքիր մարդ է: Նա լուրջ անհատականություն է, որին հատուկ են կատակը, կյանքի նկատմամբ թեթև վերաբերմունքը։ Նաև չափազանց տխուր և ուրախ մարդ է։ Թե բաց հոգի է, թե հանելուկային։ Ֆրունզիկը տարբեր նկարագրեր ունի։ Անձամբ ես սիրում եմ բոլորը։ Ես գուցե օբյեկտիվ չեմ նրա նկատմամբ, չեմ կարող օբյեկտիվ լինել և չեմ ուզում, որովհետև ես անչափ սիրում եմ այդ մարդուն, այդ դերասանին։ Նա հրաշալի է, դերասանական ու մարդկային հրաշք...

Ռոլան Բիկով

---

Мастер импровизации
Для большого кино артиста с самым большим носом открыл Ролан Быков, пригласив армянского самородка на съемки фильма «Айболит-66».
- Когда я увидел этот профиль, эти огромные глаза, то сказал: «Снимаем без грима!» Я был в полном восторге от него! - рассказывал режиссер. - И, конечно, вскоре позвонил Георгию Данелия и сказал: «Фрунзик - уникальный актер! Он может сыграть всё, что угодно!» 

Ирина Панская.
http://donbass.ua/news/culture/cinema/2010/07/03/frunzik-mkrtchjan-muzhchiny-ne-plachut-muzhchiny-ogorchajutsja.html
(с сокращениями)
03.07.2010

---

 О ГРУСТНОМ ПИРАТЕ ФРУНЗИКЕ МКРТЧЯНЕ

Режиссер Ролан Быков, снимавший грустного пирата в комедии «Айболит-66» сказал, что с Фрунзе в принёс в неё солнце и доверял актёру собственную трактовку образа. Потом это стало у режиссёров традицией: Фрунзе зачастую сам находил особые оттенки для характеристики, своих героев,  словечки и фразы  и никогда не ошибался.
Ролан Быков, благодаря Довлатяна за предложенную кандидатуру Мкртчяна на роль разбойника в фильме «Айболит-66», признался: «Ты мне подарил солнце».

http://www.liveinternet.ru/users/4231626/post365493913/

---

Эдмонд Кеосаян – режиссер, сценарист. Родился 9 октября 1936г. в Ленинакане, умер в 1995 году. 
В 1937 году на последнее свидание с арестованным Гарегином Кесаяном его жена пришла с двумя сыновьями, младшему из которых едва исполнилось шесть месяцев. Гарегин, понимавший, что участь его предрешена, сказал жене: “Можешь снова выйти замуж, но вот этому маленькому фамилию не меняй, он ее прославит!” Слова отца оказались пророческими — спустя 30 лет режиссера Эдмонда Кеосаяна узнала вся страна. 
Детство будущего автора романтической трилогии о “Неуловимых мстителях” начиналось далеко не романтично. Весной 1937 года отец Эдмонда был расстрелян как бывший офицер царской армии, а семья — жена и двое детей — сослана в Сибирь, в Алтайский край, деревню Вознесение. Из ссылки они вернулись только после войны, но поселиться в Ленинакане не решились — страх перед возможностью новых преследований был еще очень силен, и Кесаяны перебрались в Ереван. Кесаян — именно так изначально звучала фамилия Эдмонда, буква “о” по ошибке появилась при получении паспорта, да так и осталась. 
В 16 лет Эдмонд уехал в Москву — поступать во ВГИК. На актерское отделение его не приняли — “из-за армянского акцента”, хотя сам Эдмонд по-армянски вообще не разговаривал. Не желая возвращаться в Ереван, Эдмонд поступил в Московский экономический институт, где проучился 4 года. И все 4 года подряд параллельно с учебой пытался поступить во ВГИК, но тщетно. Поступил он только в 1958-м, но уже на режиссерский. В 1962 году курсовая работа четверокурсника Кеосаяна “Лестница” получила Гран-при Международного кинофестиваля в Монте-Карло. Спустя год в Канне была отмечена высшей наградой и вторая его студенческая работа — фильм “Три часа дороги”. 
После престижных международных премий молодому режиссеру дали зеленый свет, и он стал работать на студии “Юность” при Мосфильме. Призы призами, но для того, чтобы заявить о себе, нужен был один-единственный фильм и такой, о котором заговорили бы все. В ЦК Комсомола предложили к 50-летию революции снять приключенческий фильм по мотивам популярных когда-то “Красных дьяволят”. И Кеосаян решил сделать вестерн, дать достойный ответ американской “Великолепной семерке”. Но как? Трюковой школы не было, все приходилось делать в первый раз, самому придумывать трюки, набирать специалистов. Плюс выбор актеров на главные роли — ведь это были еще подростки: Вася Васильев и Виктор Косых — это не Юл Бриннер и Рональд Рейган! Тем не менее, фильм “Неуловимые мстители” был заявкой на романтически-приключенческий экшн. Риск был большой, однако неуемная энергия Кеосаяна, его бесшабашность и вера в самое невозможное зарядили всю съемочную группу, и результат не заставил себя ждать. “Неуловимые мстители” произвели фурор — картину посмотрели более 50 миллионов человек, а мальчишки смотрели фильм по многу десятков раз. Лихой азарт героев, дух юношеской романтики, великолепное созвездие актеров, потрясающая музыка, тонкий юмор — все сложилось так, как задумывал Кеосаян. 
Самый несоветский фильм на самую советскую тематику — такими получились “Неуловимые”, ярчайший образец нового жанра “истерн” — вестерна, созданного на востоке. Бешеные прибыли от проката фильма подтолкнули Госкино к заказу продолжения, о котором Кеосаян вначале и не помышлял. Второй фильм — “Новые приключения неуловимых”, имел еще больший успех, чем первый. Но погони, взрывы и трюки, “на ура” принимаемые зрителем, давались на деле совсем нелегко. 

В одном из эпизодов автомобиль с героями должен был проехать сквозь стеклянные витрины аптеки. Мосфильмовский техник по безопасности запретил делать этот трюк, утверждая, что скорость не должна превышать двадцати пяти километров в час. Дело в том, что, проехав через аптеку, машина должна была повернуть и остановиться рядом с обрывом метров в двести глубиной. А у “Роллс-Ройса” механические тормоза… Кеосаяну же нужна была скорость шестьдесят—семьдесят. От эффекта ускоренного кадра он отказался — если ускорить автомобиль, то и падение стекла будет ускоренным, и станет виден обман. Кеосаян пошел на авантюру. Несговорчивому технику прислали из Москвы телеграмму, якобы его жена прилетает в Симферополь — все для того, чтобы он на несколько часов уехал со съемочной площадки в Ялте. И как только он уехал, стали снимать. Несколько дублей. С настоящей стеклянной витриной! Присутствовавшая при этом мать актера Метелкина (Валерка) чуть не упала в обморок. Не волновался только Кеосаян. И только спустя годы сам говорил — там ведь могло случиться что угодно, мог погубить мальчика. 
Кстати, по ходу съемок Кеосаяну пришлось срочно пристраивать Михаила Метелкина во ВГИК — чтобы избавить от призыва в армию. Метелкин поступал на экономический факультет, где готовят директоров картин. Математики практически не знал. Вместо ответа исписал листок бессмысленными цифрами. И вот во время экзамена преподаватель математики выходит в туалет. Кеосаян идет за ним, заходит в соседнюю кабинку, залезает наверх и говорит оттуда: “Товарищ, у меня там поступает один из героев фильма “Неуловимые мстители”, он ни хрена не знает, поставьте ему пятерку”. Застигнутый в крайне неловком положении преподаватель взмолился:”Я все, что угодно, сделаю, только уйдите отсюда!” Потом он зашел в аудиторию, взял листок Метелкина, долго в него смотрел и сказал: “Какое оригинальное решение. Отлично!” После этого Кеосаян отвез Метелкина в “Арагви”, где и отметили его поступление… 

Вообще, Кеосаян очень любил и уважал актеров, и они платили ему взаимностью. Многие известные актеры с удовольствием снимались у него в массовках и эпизодах. Борис Сичкин даже обиделся на него, потому что в третьей серии “Неуловимых” его не было: во второй серии его героя — Бубу Касторского, убили. Но ведь и героя Ефима Копеляна убили! Однако Копелян попросил жену Кеосаяна — Лауру Геворкян: “Лаурочка, скажите Эдмонду Гарегиновичу, что я был ранен, лежал в больнице, но все-таки выжил!” И атаман Бурнаш в третьей серии “ожил”. 
Третий фильм трилогии — “Корона Российской Империи” — Кеосаяна уже буквально заставили снять. Но актеры уже выросли, и хотя фильм был, как всегда, добротный и интересный, энергетика получилась немного не той… И, как обычно бывает в таких случаях, завистники и недоброжелатели нашлись без труда. Появились недобрые критические статьи в газетах, журналах, причем еще до официального выхода фильма на широкий экран. Кеосаян тяжело переживал, жалел, что поддался уговорам и согласился снимать… Общая обстановка была настолько тяжелой, что он решил уехать в Армению. 
Председатель Госкино Армении предложил: “Сними армянскую картину — что хочешь, даже сценарий не показывай”. Так появился невероятно добрый, трогательный и ироничный фильм ”Мужчины”, открывший новую страницу в творчестве Кеосаяна и раскрывший его талант с совершенно неожиданной стороны. Картина была закончена в начале октября. Но по сценарию в конце фильма должен был выпасть снег. 
А снег в Ереване редко выпадает раньше декабря, иногда - аж в январе. Снега не было. И могло вообще не быть. Но Кеосаян уперся — в финале должен быть снег! И ждал. Даже съездил в Москву, где отлежался в больнице и взял справку о болезни, чтобы оттянуть сроки завершения картины. Ждали все. 
И однажды ранним утром, выглянув в окно ереванской гостиницы, не поверили своим глазам — весь город был белым от снега. В каком-то бешеном темпе Кеосаян успел поднять группу “по тревоге” и отснять финал картины — снег продержался всего пару часов, в последних кадрах видно, как он тает. Он просто очень хотел этого, и снег пошел, специально для него. Потом все шутили — хорошо, что ему не понадобилось наводнение! С Кеосаяном было возможно все, что угодно, такой был характер, такая энергетика. Когда сын — Давид Кеосаян — снимал документальный фильм “Профессия — режиссер”, то включил в него рабочие моменты съемок отца. Во время просмотра ему сделали замечание: “Зачем эта ускоренная съемка движений режиссера?” На самом деле это не была ускоренная съемка: Кеосаян действительно так быстро двигался. Фрунзик Мкртчян даже говорил ему: “На тебя, Эдик, надо дружеский шарж сделать: с одной горы кричишь “ау!”, а на другой уже стоишь и слушаешь свой же крик!” 
Это был человек-энергия, выкладывающийся до конца во всем. Даже в своей любви к футболу. Из-за футбола он мог бросить съемку и 5 часов мчаться из Гориса в Ереван на матчи “Арарата”, которые смотрел со скамейки запасных. Никита Симонян рассказывал, как во время одного из матчей, когда ереванцы уже выигрывали и исход матча был предрешен, мяч попал к нашему нападающему. И вдруг Эдмонд вскочил со скамейки и параллельно игроку во весь дух понесся вдоль кромки поля под смех трибун — азарт захватил его целиком. Однако при своей неуемной энергии Кеосаян невероятно серьезно и глубоко подходил к работе. Готовясь к съемкам “Звезды надежды”, изучал исторический материал. Но так как не умел читать по-армянски, то заставил супругу читать ему “Историю Армении” Мовсеса Хоренаци — громко, не торопясь, чтобы он успевал вникнуть и переварить. В процессе съемок он всегда и многократно переделывал сценарий. Когда приступали ко второй серии “Неуловимых”, сценарий в Госкино даже не стали читать —“Знаем мы Кеосаяна, покажет одно, а снимет все равно что-то совершенно другое, так что пусть делает что хочет!” Тем не менее, все свои сценарии он знал наизусть и сам показывал все роли, играя перед актерами. Никогда не приезжал на площадку неподготовленным, всегда знал, что и как будет снимать. Был очень строг — абсолютная тишина во время съемок. А ведь там сотни, а то и тысячи людей. В Гарни, во время съемок “Звезды надежды”, для эпизода объявления Мхитара преемником Давид Бека собрали огромную массовку — толпы людей на ступенях и вокруг храма, на склонах холма. И вдруг голос Кеосаяна — мат-перемат, затем: “Сними часы с руки!!!!» В средние века не было наручных часов… Как он увидел на таком расстоянии, в толпе эти часы — уму непостижимо… 
Свои “фирменные” фишки есть у многих режиссеров — Рязанов обязательно снимет самого себя в эпизоде, в фильмах Данелия нет-нет да и промелькнет песня “Мыла Марусенька белые ножки”… Кеосаян же любил снимать в картинах своих родственников и друзей. В фильме “Мужчины”, к примеру, снял свою 80-летнюю мать. “Неуловимых” он вообще создавал для своего первенца — Давида, и снял его в нескольких эпизодах. 
Но вот супруге своей, актрисе Лауре Геворкян, очень долго ролей не давал, хотя все ему это советовали — “Я только начинающий режиссер, что обо мне подумают, если я начну снимать свою жену!” В “Неуловимых” жене достались только роли в массовках. В фильме “Мужчины” Лаура появилась вообще случайно. Джигарханян прилетел на съемки всего на один день, а актриса, выбранная на эту роль, отсутствовала. И Лауру с температурой 38 привезли на съемочную площадку. Она чувствовала себя плохо, все время думала: “Что за чушь я 
играю, что за бред? Это ведь совсем не смешно…” Но в итоге именно этот эпизод — деревенские родственники в гостях у семьи стоматолога — стал одним из культовых в армянском кино. Вообще, тема родственников, семьи была для него особой. Он ничего не знал о своих близких, потому что мать боялась рассказывать что-либо об отце. В Ленинакане, во время съемок фильма “Вознесение”, к Кеосаяну на съемочной площадке подошел человек и, представившись троюродным братом, пригласил в гости. Он показал Эдмонду генеалогическое древо Кесаянов. Это был просветительский род — они открывали школы, среди них было много учителей, а дядя Эдмонда был губернатором Карса. Выяснилось, что многие Кесаяны сегодня живут за рубежом, в Америке, во Франции. Эдмонд был очень воодушевлен, попросил сделать копию древа. А в декабре произошло Спитакское землетрясение… 
Главное, что отличает все его фильмы, — доброта. Даже отрицательные герои “Неуловимых” — белогвардейцы, бандиты и проходимцы — выглядели симпатично и становились любимцами зрителей. В фильме “Звезда надежды”, рассказывающем об освободительной войне армян в средние века, он старался избежать излишней крови, жестокости. Бесконечная внутренняя доброта проявилась даже в последней его картине — “Вознесение”, посвященной детским годам, проведенным в сибирской ссылке. Родные не понимали, почему он умышленно убрал из фильма почти весь негатив — 4 часа на сборы для высылаемых, жуткий ночной вокзал, озверевшие караульные собаки, вагоны, в которых часть сосланных погибала, не добравшись до места. А ведь был 1988 год, уже можно было снимать довольно свободно. Но нет, весь фильм он посвятил русской женщине — бабе Нюре, приютившей высланных, помогшей им выжить… Доброта и открытость Кеосаяна жили в нем, несмотря на многие тяжелые проблемы. Долгие годы Кеосаян был невыездным. На кинофестиваль в Каире он должен был повезти фильм “Когда наступает сентябрь” (получивший впоследствии главный приз — “Серебряную Нефертити”). Его уже оформляли для поездки. Но в последний момент снова отказали. Он разозлился и пригласил к себе домой сотрудника КГБ, курирующего эти дела, которому заявил: “У меня уже взрослые дети, а я не могу им объяснить, почему я невыездной. Если вы мне не объясните причину, то я вызову корреспондентов, дам им интервью и выйду из партии”. Его стали умолять, мол, успокойся, все выясним. “Выяснение” длилось еще долгих 2 года, после чего наконец реабилитировали отца, и Кеосаяну разрешили ездить за рубеж. Его вызвали на Лубянку. Огромный кабинет, в конце длинного стола — кипа папок. Чиновник, курирующий культуру, сказал: “Можете посмотреть, что в них”. И вышел из кабинета. В папках оказались анонимки: “Кеосаян громогласно ругал съезд”. А дело было так. На V съезде кинематографистов, когда травили и освистывали Чухрая, Кеосаян, возмущенный происходящим, в ярости вышел из зала, употребив при этом несколько непечатных выражений. 
Чутких ушей нашлось немало… Анонимки были и из Армении: “Пользуясь тем, что в России не понимают армянского языка, Кеосаян включил в фильм националистическую песню…” — это о народной песне про фидаинов в фильме “Когда наступает сентябрь”… 
Личная трагедия Эдмонда Кеосаяна была в том, что в России он не стал русским режиссером, а в Армении — армянским. Он так и остался чужим среди своих, не став своим среди чужих. В последние годы жизни Кеосаян очень хотел навсегда вернуться в Армению, которую очень любил. Мечтал снять фильм о народном герое Андранике. А еще — фильм о Ереване, о своем поколении с рабочим названием “Городские ребята”. Это должен был быть фильм о людях, с которыми он вырос — в окрестностях кинотеатра “Москва”, о его друге Днеприке (Дно), о привезенной из Берлина трофейной машине, на которой они ездили вниз по улице Абовяна, тормозя обычным ломом — у машины не было тормозов. Не успел… Но Эдмонд Кеосаян успел сделать другое — он подарил нам доброту своей души и жизнерадостную энергию своего сердца, до сих пор работающего для нас со скоростью 24 кадра в секунду. 

Использованы материалы журнала "Ереван"