Мушег Мкртчян - отец Фрунзика Мкртчяна

- Родители Фрунзика - отец Мушег и мать Санам - были детдомовцами. Обоих пятилетними нашли прямо на дороге. Многие армяне, спасаясь от турецкой резни, теряли в годы геноцида своих близких. Люди с одинаковой судьбой, они познакомились на текстильном комбинате, который в 30–е годы построили в Ленинакане. Мушег работал табельщиком, а Санам в столовой посудомойкой. В 30–м году у них родился первенец, которого нарекли в честь советского полководца Фрунзе. Помню, Мушег все время показывал рисунки своего старшего сына. Он мечтал, что Фрунзик станет хорошим художником.
- Брат с десяти лет на площадке второго этажа, где мы жили, показывал для детей театральные представления, - рассказывает, в свою очередь, Альберт Мкртчян. - Позже, когда он стал участвовать в спектаклях драматического кружка, расположенного напротив Дома культуры, на игру Фрунзика собирался смотреть весь поселок. А отец, бывало, кричал: "Что это за профессия - актер?" Однажды он пришел к Фрунзику на спектакль, брат ждал страшных последствий… Домой отец вернулся в тот вечер очень поздно, когда мы уже легли спать. В темноте он долго смотрел на Фрунзика, потом снял ботинки и лег в ногах у брата - как преданная собака… Утром он сказал Фрунзику: "Молодец, ты хорошо играл".
Но глава семьи Мушег упорно продолжал каждое утро заставлять сына рисовать. Однажды, когда Фрунзик воспротивился, он ударил его железной линейкой по рукам. А вечером его арестовали… Текстильный комбинат, где работали родители Фрунзика, выпускал бязь, или, как ее называли в те голодные послевоенные годы, "белое золото". Многие работники обматывали ноги под брюками кусками ткани, и кто по полметра, кто по метру проносили их через проходную. Воровали бязь, чтобы прокормить детей. В тот день "попался" один Мушег Мкртчян. За кражу пяти метров ткани ему дали десять лет лагерей. Срок отбывал он под Нижним Тагилом, валил лес.

Отец мечтал, чтобы Фрунзик прославился, как художник. Мальчик действительно очень хорошо рисовал, но сам для себя уже в десять лет твердо решил - идти в артисты. На площадке второго этажа, где жила семья Мкртчян, он вешал самодельный занавес и показывал соседским ребятишкам выдуманные им же сценки. Позже, когда Фрунзик стал посещать драматический кружок, его игру приезжали смотреть со всего Ленинакана. А отец в подпитии, бывало, кричал на весь дом: «Что это за профессия - актер?!». И вот однажды он сам отправился к Фрунзику на спектакль. Вечером, вернувшись домой, мальчик с ужасом ждал реакции отца, но тот все не приходил. Была уже глубока ночь, когда Мушег на нетвердых ногах подошел к кровати Фрунзика, который от страха притворился, что крепко спит. В темноте отец долго смотрел на него, потом снял ботинки и лег спать в ногах у сына, как преданная собака. Утром он сказал Фрунзику только одну фразу: «Молодец, ты хорошо играл». 
Это был последний разговор отца с сыном. Текстильный комбинат, где работали Мкртчяны, выпускал бязь, или, как ее называли в голодное послевоенное время, «белое золото». Работники, получавшие нищенскую зарплату, кто как мог выносили отрезы «золота» через проходную. А попался один Мушег Мкртчян. За кражу пяти метров ткани ему дали десять лет лагерей. Срок отбывал под Нижним Тагилом, валил лес. Он не смог разделить восторг всего Еревана, когда его сын впервые вышел на сцену столичного театра. Семнадцатилетнему студенту второго курса театрального института поручили роль Эзопа, которого он должен был сыграть попеременно со своим педагогом. Даже друзья Мкртчяна, сидящие в зрительном зале, не смогли узнать в согбенном восьмидесятилетнем старце парнишку с рабочей окраины Ленинакана. Его игре аплодировали стоя. А его учитель подошел к Фрунзику после спектакля, расцеловал его и уступил роль совсем... 

О ЖЕСТЕ "ЭГЕ-ГЕЙ"

Альберт Мкртчян рассказал, как получился один из самых ярких эпизодов фильма “Мы и наши горы”.
”То, что мне не нравилось в его импровизациях, превращалось в предмет спора, а то, что нравилось — перерождалось в совместное творчество. Когда  мой отец совершил побег  из тюрьмы и  укрылся в яме, мы узнав об этом,  побежали на него посмотреть. Отец сидел в яме, а милиционер держал его на мушке и постепенно отходил,  и  тогда отец сделал жест рукой и воскликнул “Эгей!”.  
Фрунзик  Мкртчян через много лет повторил этот жест и возглас  отца в фильме Генриха Маляна.